– Последняя новинка: группа депутатов Госдумы предложила закон о туристских территориях, который актуализирует вопрос о развитии туристической отрасли. В рамках закона предполагается выселение граждан с берегов Байкала, а также централизация турбизнеса.
– Идет жесткое управление некоторыми интересными территориями – это очевидно. Мы живем в мире неоконченной приватизации: вначале были приватизированы предприятия, потом – ресурсы, теперь – вот это. Остановить этот процесс нельзя – не от нас зависит. Другое дело, что там перегибов полно.
Конечно, нужно цивилизовать отрасль. Туристические места на Байкале сегодня напоминают дикую деревню. Все кошмарно по сервису, все вытоптано, замусорено, выезжено машинами, не благоустроено. Культуры никакой. То, что сюда заходят серьезные туроператоры, надо приветствовать. То, что наши операторы ворчат, высказывают недовольство, это хорошо. Может быть, они и наших подтолкнут по-другому выстраивать бизнес, отношение к клиентам. Я считаю, что беда нашего подхода в том, что принято делить природу и людей, а то, что люди – это часть биосферы, мы забываем. Уникальная биологическая байкальская среда – это и рыбы в озере, и коровы на его берегах, и мы, люди. И в отличие от остальных членов этого симбиоза, человек мыслящее и совестливое существо. Но почему-то, когда он выходит на природу, забывает о совести и о мозгах.
– Сегодня ЮНЕСКО предъявляет требования в том числе и к регуляции озера. Общественники, которые работают с ЮНЕСКО, считают, что мы плохо его охраняем, а теперь еще используем как «противопаводковый резервуар».
– Да, Байкал охраняется плохо. Но при чем здесь многоводье, маловодье и ГЭС? Считаю, что алармистские заявления общественников направлены на то, чтобы на себя внимание обратить. Этим самым люди подчеркивают свою ценность, подчеркивают, что они – на страже. Я в сегодняшней ситуации с регулированием уровня Байкала не вижу никаких катастроф: дождливый год, много воды, многоводный период.
Я думаю, что в раскручивании темы сыграли роль выборы. Спирогиру проехали, уже никому неинтересно. Теперь – уровень Байкала. И когда нечего принести в избирательную повестку, берут то, что лежит под ногами. Я подозреваю, что этот вопрос был поднят некими кандидатами или потенциальными кандидатами в разные выборные органы от бурятской стороны. Именно там подъем уровня может как-то повлиять на быт людей. Уверен, сразу после выборов эта тема будет забыта. А общественники подхватили это от скудости собственной повестки.
– Претензии касаются также процесса утилизации отходов БЦБК.
– Проблема БЦБК реальная и непростая. О БЦБК сломали свои зубы несколько очень серьезных структур: «ВЭБ Инжиниринг», «Росгеология», доламывает свои – «Росатом», он в чрезвычайно сложном положении. Об этом свидетельствует письмо, которое было разослано авторам технологий – тех самых, которые предлагаются для утилизации накопленного вреда БЦБК. Действия «Росатома» выглядят паническими – они потеряли лето, теплый сезон, а вместе с ним – год упущен, обещание подобрать технологии с участием Академии наук, да еще и на конкурсной основе, в общем, не выполнено. И делается попытка переложить ответственность на людей, которые и близко не стояли к тому, чтобы приезжать в Байкальск и испытывать свои технологии. Авторами технологий являются инженеры, ученые. Пусть они даже практикующие, но у них явно нет ни машин, ни механизмов, ни рабочих, ни инженерных кадров, которые могли бы организовать работы на площадке. Прорабов нет. И мало того, своих денег, на которые «Росатом» предложил им провести испытания, у них тоже нет. До 25 августа они должны были заехать, провести испытания.
Сроки поставлены такие, что невольно вспоминаешь русскую сказку: мол, к завтрашнему дню сделай мне хрустальный дворец. Это говорит о том, что переработка лигнина оказалась очень сложной научно-прикладной проблемой. «Росатом» пока с ней тоже не справился. К тому же надо понимать, что в Байкальске все участники процесса так и не стали единой командой. Например, «Росатом» собирает цепочку контейнеров локальных очистных сооружений, но приходит товарищ в мундире и говорит: нельзя. И вместо того, чтобы потратить лето на понижение уровня надшламовых вод, который был заявлен как критический, все поставлено на стопор с помощью механизма «лебедь, рак и щука». Казалось бы, все эти противоречия должна была разрешить специальная правительственная комиссия по Байкалу, созданная в развитие закона по охране озера, выше которой нет ничего: чтобы и законодательство было подрихтовано, и участники процесса были направлены, и финансирование дало результат. Но, очевидно, комиссия пока не работает и свою повестку так и не сформировала. Это говорит о том, что сейчас – не до Байкала.
– Не до Байкала? Но, кажется, сегодня именно к Байкалу устремлено внимание общественности. Мы все наращиваем поток туристов. Да и наращивать не надо – сами едут, таковы обстоятельства.
– Я должен сказать, что лигнин, к счастью, имеет 4-й класс опасности, и если он какое-то время еще полежит, катастрофы не случится. Но идет другой процесс на Байкале – о нем много говорят общественники и ученые, но их никто не слышит. Антропогенная нагрузка на озеро растет взрывообразно. Мы по-византийски привыкли доверяться мнениям вождей, а не специалистов. Все восприняли как установку слова Путина, когда он погружался в Байкал на «Мире» в 2009 году. В его словах было восхищение богатством жизни Байкала и его чистотой. Публика – чиновники – услышала так: ничего делать не надо, все и так хорошо, (хотя, как мы знаем, проблемы накапливаются, особенно в прибрежной зоне). Но ориентируясь исключительно на позитивную установку начальников, развернулась гигантская рекламная кампания по стране, были даны команды высшими чиновниками на развитие туризма. Были сделаны громкие заявления о том, что нужно поднимать поток туристов до 3,5 млн человек в год.
И о чем все это, если сегодня на Байкале нет даже нормальных дорог? Нет ни одного современного причального сооружения, соответственно рядом с причалами нет никаких приют-кордонов на случай шторма. В поселках нет канализации, нет нормальной системы сбора отходов – это все тянет за собой увеличение фекальных сбросов в прибрежные зоны. На дне – сети, покрышки. Ничего не делается для того, чтобы модернизировать «ворота на Байкал» – Листвянку, она по-прежнему в ужасном состоянии: без водопровода, канализации, туристической инфраструктуры нет, причал разбит штормами. Все, что удалось там прокуратуре – добиться сноса всего двух незаконно построенных объектов. Теперь на месте сноса – горы хлама, на долгие годы. А реклама усиливается – снимаются клипы, фильмы, фото.
Чем это закончится? А тем, что, приехав один раз, турист, вкусив экзотики, в которой нет даже теплых туалетов, больше к нам не поедет. Почувствуйте всю прелесть нашего гостеприимства в кустах на Перевале по дороге Баяндай – Еланцы! Ситуацию с туризмом надо срочно поворачивать в другую сторону. Нельзя ставить телегу впереди лошади, а лошадью является как раз развитие инфраструктуры. Мы должны создать серьезный план по оздоровлению прибрежных зон и параллельно – план развития современной инфраструктуры Байкала. Свой дом сначала нужно отремонтировать, прибрать, а потом уж звать гостей.
– Вопрос с оздоровлением прибрежных зон и развитием инфраструктуры тесно связан с вопросом о том, сколько и чего можно сбрасывать в Байкал. В этом вопросе нет единодушия до сих пор.
– На одном из недавних рабочих заседаний по Байкалу и Байкальску зашла речь о том, что, вот, мы понижаем уровень надшламовых вод, чистим их, а куда ее, очищенную воду, девать? И вот тут началась белиберда! Белиберда – это когда руководители надзорных органов (не буду называть фамилии, чтобы они под землю от стыда не провалились) всерьез говорят следующее: если вы хорошо почистите и ваши стоки будут чистыми, то их можно сливать в «голову» очистных сооружений Байкальска, а если же они будут грязными, то их можно сливать в реки, впадающие в Байкал.
Вот это заявка! Конечно, надо сказать, что «грязные» в этом случае необходимо заключить в кавычки, поскольку имеется в виду норма на уровне рыбохозяйственных ограничений. Но мы должны понимать: это два разных установленных норматива. Один – то, что можно сливать в реки, а эти реки понесут все в Байкал. Другой – параметры чистоты для прямого сброса в Байкал, нормы, невероятные по своим значениям, которых, во-первых, никаким современным оборудованием не достичь, а во-вторых, и установить этот показатель современными приборами нереально. Ученые авторы этой таблицы в свое время гордились: мы специально это сделали, чтобы в Байкал ничего не сливали! В разговоре с такими учеными хочется задать вопрос: товарищи ученые, а вы вообще хорошо понимаете то, что Байкал – это не пробирка со стерильной водой, а это сложнейший биоценоз, который построен на постоянном притоке в озеро неких веществ. Там вся таблица Менделеева, все соединения. Все это становится пищей для местной флоры и бактерий, что-то выпадет в ил. В Байкал попадает бульон взвесей и рассолов, к которому адаптирована байкальская биота. Товарищи ученые, вместо того, чтобы грудью защищать запрет на слив вообще чего-либо, определите предельно допустимые нормы по всем этим веществам. А также дайте расклад, сколько приносят реки, а сколько от нормы остается человеку – чтобы нам без ущерба встроить свою деятельность в биоценоз. Но, к сожалению, на эти практические вопросы наша наука ответов не дала, и в этом смысле она превратилась в ретроградную.
– По-прежнему остается неясным вопрос с развитием Байкальска. На днях было подписано соглашение о включении его в пилотный проект Минстроя РФ «Умный город», но до сих пор неясно, на чем реально держится концепция мастер-плана, которую заказал ВЭБ. За счет чего будет развиваться Байкальск?
– Мое устойчивое убеждение, что Байкальск – искусственный город, возникший исключительно благодаря БЦБК. Логично, что с исчезновением БЦБК исчезнуть должен был и город. Но тут сыграли роль гора Соболиная, микроклимат и способность нашего человека к выживанию.
Население, конечно, резко сократилось и имеет тенденцию сойти к минимуму. При этом попытки нарисовать оптимистический мастер-план, который по заказу ВЭБа делает КБ «Стрелка» – это, скорее всего, пыль в глаза, потому что за килограммами бумаги на самом деле нет никакой новой идеи, нет миссии, нет стержня, вокруг которого Байкальск мог бы существовать. Все зиждется на том, что Байкальск – центр туризма. Но пока не развит туризм в целом на Байкале, системно, пока не выстроена комфортная транспортная схема, чтобы турист за один приезд смог побывать много где: и на Ольхоне, и в Танхое, и на Кругобайкалке с Байкальском, пока нет элементарно теплых туалетов на каждом шагу, в отдельно взятом Байкальске ничего не получится. Нужно понять, что туризм невозможен без теплых нужников! Так что давайте их строить по всему Байкалу, так же как дороги, причалы, приют-кордоны, очистные, палаточные лагеря, туристические тропы и т. д. Для людей, а не для освоения бюджетов.
Кроме того, центр туризма должен притягивать чем-то особенным. Недавние геофизические исследования показали, что гипотеза о близости термальных вод к поверхности именно в Байкальске нашла свое материальное подтверждение. Оттуда, кстати, и уникальный микроклимат. И сегодня, если мы наберемся смелости – геология всегда риск – и проведем разведочное бурение на термальные воды, мы, скорее всего, получим стопроцентный ответ: есть ли у Байкальска будущее. Развитие бальнеологической, курортной темы – вполне реальное, видимое круглогодичное будущее, реальный туристический магнит для местечка, претендующего на звание «центра туризма». Если не поднимем воды, то Байкальск сохранится маленьким лыжно-клубничным поселением. И никакие усилия по исписыванию тонн бумаги на мастер-план к позитивному результату не приведут.
