Этот пожар поставил перед нами вопрос, на который давно уже следует ответить: что мы хотим видеть на Байкале, в его городах и поселках? Обозначить проблему и попытаться ответить на этот вопрос мы попросили Юрия Фалейчика, председателя правления общественной организации «Байкальский центр гражданской экспертизы».
Большая байкальская аномалия
– В Голоустном, без преувеличения, произошла трагедия, ведь байкальское законодательство сегодня блокирует нормальную жизнь поселений. Не зря же появился термин «байкальская правовая аномалия», и что бы ты ни сделал внутри зоны – даже не в корыстных целях, не для себя, – всегда найдется кто-то, кто скажет, что ты не прав. Мы знаем историю мэра Ольхонского района Копылова, при котором была построена дорога на остров Ольхон – и он получил три года тюрьмы. Мы знаем историю главы Листвянки Шамсудинова, который выдал разрешения на строительство согласно генплану – и был задержан и сейчас под следствием, а генплан был оспорен, потому что якобы не соответствовал требованиям для поселений, вошедших в состав нацпарка. Чего стоят истории жителей поселка Песчанка, которым предписано выселиться, массово покинуть свои дома.
Когда со стороны отдельных государственных служб начинается репрессивная политика по отношению к собственным гражданам, тогда в качестве аргумента используется невероятное. Так, в обоснование одного из исков была заявлена причина сноса строения: якобы это территория, не затронутая хозяйственной деятельностью, потому что там вырос гриб, груздь. И в решении суда этот груздь присутствует. Нонсенс, бред. Государство вдруг встало в позу крайне радикальных общественников, которые заявляют, что люди здесь жить не должны, должна быть только первозданная природа.
– Эти размышления приводят к основополагающему документу – к закону о Байкале, принятому в 1999 году в рамках конвенции ЮНЕСКО об охране объектов всемирного природного наследия. К чему же привели двадцать лет правоприменительной практики?
– Мы обязались выстроить охрану Байкала, обеспечить его сохранение и передачу будущим поколениям. Это триединство должно было найти отражение в законе о Байкале и тех подзаконных актах, которые его сопровождали. Их немного – постановление правительства № 643 (содержит перечень видов деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне Байкальской природной территории) и приказ Минприроды РФ № 83 (о предельных нормах выбросов и сбросов). Получилось так, что на одной и той же территории стало действовать множество ограничивающих, запретительных по своей сути правовых режимов, нанизанных один на другой. Три главных: режим водоохраной зоны, режим центральной экологической зоны по байкальскому законодательству и режим особо охраняемых природных территорий заповедников и нацпарков. Но при этом стал ли за 20 последних лет Байкал лучше, чище?
Однозначно жить на Байкале стало намного хуже – для тех, кто исторически там живет. Дорог не прибавилось, развалилась авиационная связь, разрушена инфраструктура водного транспорта – на берегах Байкала нет ни одного причала, к которому судно может подойти, в том числе в критических обстоятельствах, во время шторма. Например, раньше каждый капитан знал, что в Бугульдейке можно прекрасно отстояться в непогоду или просто переночевать. Сегодня самого причала и нет, по сути. Порт Байкал – пожалуй, единственное такое место, но оно принадлежит Восточно-Сибирскому речному пароходству.
Может, очистные стали лучше? Загнулись последние. А модернизированный приказ Минприроды сделал невозможным строительство очистных, которые сбрасывают напрямую в Байкал очищенные стоки: нормативы были подняты жестко, запредельно, преодолеть их с помощью отечественных технологий невозможно. И, как мне сказал директор одного академического института, принимавший участие в разработке этого приказа, «мы костьми ляжем, чтобы в Байкал больше ничего не сливалось». Стоит посочувствовать такой точке зрения, когда ученый муж занял абсолютно не государственную позицию. Запрещая сбросы, мы заблокировали возможность строительства очистных. И, соответственно, мы закрываем глаза на все безобразия, которые накопились на берегах, консервируем слив в озеро всех фекальных отходов и бытовой химии – без очистки вообще.
Фишка и миф
– При этом застройка байкальских берегов за последние двадцать лет просто ошеломляющая. Тысячи путей и лазеек найдены людьми, чтобы построить здания, причем поближе к берегу.
– При полном отсутствии коммунальной инфраструктуры, структуры сбора мусора и жидких отходов, мы застроили фактически все доступные с берега байкальские бухты. Нетронутых мест практически нет. И все продукты жизнедеятельности уходят в Байкал. Вот вам и последствия позиции ученых мужей. Вместо того, чтобы установить временные, но достижимые нормы, вместо того, чтобы разработать программу очистки стоков и сбора мусора, мы поставили такие ограничения, что сделать ничего невозможно. Просто законсервировали плохую ситуацию.
Конечно, в глобальном смысле Байкал этого не почувствовал – ему миллионы лет, что ему эти двадцать. Но мы-то видим прибрежную зону. Попадая на берег, мы встречаем спирогиру, которая удовольствие от пребывания на Байкале убивает напрочь. Спирогира жила здесь всегда, в донных отложениях, которым миллионы лет, находили спирогиру. Но такое ее количество – это реакция Байкала на загрязнение органикой. И она убивает и любые мечты о развитии туризма на Байкале – озеро, если смотреть на него с берега, перестает быть символом кристальной чистоты.
– Всегда, когда мы говорим о проблемах Байкала, мы говорим о его чистоте. Байкальск – одна из болевых точек, бывший промцентр, город. Не очень чистое место – но о нем говорят как о возможной Мекке байкальского туризма. Правда, сейчас о Байкальске почти молчат. Почему?
– На самом деле у нас возникла пауза в понимании того, что такое Байкальск в Иркутской области. И надо отдать должное сегодняшнему руководителю области и руководителям Федерации, что принято решение передать полномочия заказчика Минприроды РФ и назначить единственным исполнителем весьма солидную промышленную технологическую структуру в лице Федерального экологического оператора, дочерней компании «Росатома». Но всегда стоит вопрос о том, что делать дальше – чем будет жить Байкальск.
– Появилась идея, что он заживет туризмом, и специально для того, чтобы появились рабочие места, была создана особая зона «Ворота Байкала»…
– Казалось кому-то, что стоит повесить вывеску, щелкнуть пальцами – и инвесторы бросятся сюда, чтобы сделать некий бытовой рай для туристов. Нет, этого не произошло – никто ничегошеньки на этой территории так и не построил. Здесь всего один дополнительный функционирующий резидент – магазинчик. Есть «Гора Соболиная», но она и без зоны спокойно существовала. И вот вопрос: есть ли туристические перспективы у Байкальска? «Росатом» задает этот вопрос нам: чего хотите после очистки, что собрались делать? Моя точка зрения такая: если мы не сумеем найти фишку, которая была бы круглогодичной точкой притяжения к Байкальску, если не сумеем из этой фишки создать миф, то все впустую.
Туризм этого города может существовать только в составе общей модели, которая должна быть создана на Байкале: турист заезжает в любую точку Байкала и от нее курсирует по другим точкам. Одна из таких точек – Байкальск. Если нет такого понимания, то ничего не получится, тогда я не вижу перспективу Байкальска.
– А что это за фишка?
– Например, это возможность нахождения здесь термальных вод. Я озаботился этой темой очень давно – в 2011-12 годах, еще до закрытия БЦБК. И с тех пор в контакте с учеными и геологами, которые не устают подтверждать, что вероятность нахождения термальных вод очень высока, но находятся они в глубоких горизонтах. Глубинных вод мы пока еще здесь не разрабатывали и не находили.
Комиссия нам поможет
– То есть сегодня все зависло на стадии вопроса. Но ведь много говорят о мастер-плане Байкальска, который взялся создать «ВЭБ» – тоже, кстати, госкорпорация.
– Мастер-план – это пока пустые разговоры. Если нет идеи, то какой же может быть мастер-план? Это фикция, просто потеря времени и денег. И убаюкивание людей очередной иллюзией, которую невозможно реализовать.
– Учитывая «байкальскую правовую аномалию», можем ли мы в принципе создать здесь туристическую инфраструктуру?
– Мы увидели, что организационно-юридически создать что-либо работающее в этом запретительном законодательном поле невозможно. И отсюда – очень плохие ответы о судьбе Байкальска. Надо достаточно серьезно модернизировать байкальское законодательство, чтобы иметь возможность что-то сделать, чтобы модернизировать жизнь людей на Байкале. Надо сделать многочисленные байкальские поселения такими же, как в Швейцарии, Италии – такими, куда даже туристу заглянуть было бы интересно.
– Но ведь год назад взялись же перерабатывать закон о Байкале. Депутат Николаев то и дело выходит с инициативами относительно Байкала.
– Попытки внести в Госдуму частные законы только усугубляют ситуацию, делают ее более сложной. Закон об экологических зонах авторства Николаева, к примеру, не решает ни одной из проблем, он лишь усложняет, добавляя еще один особый правовой режим. Что до переработки закона, за который взялась группа специалистов ИГУ, то на сегодня мы имеем некий засекреченный доклад, который никто не видел и никто не обсуждал. Его невозможно получить для ознакомления – от имени экологической общественности была не одна попытка запросить этот документ в ИГУ и в Госдуме. Ответ давался простой: данная работа выполнена на основе хозяйственного договора, представляющего коммерческую тайну. Эти материалы ни разу не были опубликованы, так что будем считать, что их просто нет.
– Была сформирована правительственная комиссия по охране Байкала. Ее председатель Виктория Абрамченко знает обстановку на Байкале лучше, чем кто-либо из федерального правительства. Возможно, они смогут как-то повлиять?
– Только на них и надежда, честно говоря. Абрамченко руководит двумя проектами – она председатель рабочих групп в Усолье и в Байкальске. Так давайте попросим байкальскую комиссию вынести на обсуждение вопрос об охране, сохранении, передаче будущим поколениям озера Байкал. Нужно внимательно выслушать иркутских ученых – пусть они преподнесут антологию байкальских проблем. Это надо сделать публично.
Как мне говорил один опытный следователь, фанатически любящий Байкал: мы не сумеем решить проблемы, если не осмотрим место происшествия. Так вот, нужно организовать большую серьезную экспедицию по Байкалу. Да, экспедиций было много – но ни одна из них не была комплексной. По собранному материалу надо провести международную научно-практическую конференцию, посвященную правоприменительной практике за эти двадцать лет, где основным стал бы доклад по материалам экспедиции. И потом сформируем творческий коллектив, который бы подготовил версию модернизированного байкальского законодательства. Согласуем все в правительственной комиссии по Байкалу и примем изменения. И только после этого можно всерьез изменить отношение к охране Байкала, улучшить жизнь коренных жителей байкальских берегов и развить наконец цивилизованный туризм.
