Сегодня все наше богатство как будто «сливается в трубу» – жить в Иркутской области становится все дискомфортнее. К тому же целые отрасли находятся под пристальным надзором правоохранительных органов, однако это не удерживает региональных чиновников от того, чтобы делать все так, как они привыкли, в своих интересах.
Не дать по газам
Проще назвать полезные ископаемые, которых в нашей области нет, чем те, которые здесь добывают или которые предполагают добывать. Мощная нефтянка, газовая отрасль, руды, уголь – это только малая часть. По запасам леса мы имеем «богатства планетарного масштаба», как заявляет специализированный портал Леспром.информ: «Леса покрывают 83% территории Иркутской области, их площадь – 64,4 млн га. Запас лесных ресурсов оценивается в 9,1 млрд м3 (28,4% запасов Сибирского федерального округа и 11,7% общероссийских запасов). По этому показателю регион занимает третье место в стране. Доля произрастающих здесь особо ценных хвойных пород, таких как сосна и кедр, значительна даже в масштабах планеты». При этом мы не имеем самого элементарного. Например, Иркутская область со своими огромными запасами газа до сих пор не газифицирована, что тормозит развитие территорий и создает помехи для отдельных энергоемких проектов. Например, газ был бы кстати для работ по утилизации на шлам-лигниновых полях БЦБК. Газ был бы не лишним на перерабатывающих предприятиях. Рядовые граждане, получив газ в свои домовладения, могли бы значительно сэкономить свой бюджет. Однако газопровода нет даже на крупнейшем Ковыктинском месторождении в газовых поселках типа Жигалово, газифицировать который хотели еще при Ножикове. Работу продолжали при Говорине. При Тишанине начали строить трубопровод. Газифицировать намеревались 899 населенных пунктов. Иркутская область в этой программе должна была подготовить жителей к приему газа. Газовые программы корректировались в зависимости от меняющихся обстоятельств. К 2015 году был издан проект о сотрудничестве с Китаем, и предполагалась государственная поддержка для строительства газопровода «Сила Сибири» с веткой «Ковыкта-Саянск-Иркутск» для обеспечения газохимического кластера, благодаря чему цена на газ для обывателя была бы низкой.
Но после выборов 2015 года все поменялось. Сергей Левченко сначала скорректировал генеральную схему газоснабжения и газификации. СМИ писали в 2015 году: «Представитель КПРФ выступил за активную разработку Ковыктинского месторождения, способного обеспечить потребности региона. По его словам, есть потребность и спрос в газификации для домохозяйств и промышленности». Однако очень скоро, в начале 2016 года, он вдруг заявил прямо противоположное: «Газификация домовладений в Иркутской области – нереальна. Даже если охватить подачей газа все домовладения, годовой объем потребления не будет превышать 2 млрд кубометров в год. Бесперспективна и газификация энергетики, потому что при сегодняшних ценах и с учетом того, что у предприятий имеется достаточно угля, газ как ресурс не выдерживает конкуренции. Единственным на сегодня перспективным для Иркутской области направлением может стать развитие газохимии и газосжижения, что позволит создавать конечные продукты переработки, которые можно экспортировать». Что же это был за демарш? При этом губернатор как бы и не отказался от газовой отрасли «насовсем» – на встрече с президентом в апреле 2016 года он назвал газификацию в числе приоритетов для области. Впрочем, развитие иркутского аэропорта он в числе приоритетных тогда тоже назвал – и что? Аэропорта нет, газа тоже нет.
В 2017 году продолжался пиар проекта газификации. 14 ноября в Иркутске губернатор Сергей Левченко и представитель «Газпрома» объявили о том, что уже в отопительном сезоне 2018-2019 годов к газу с Ковыкты подключат Жигалово. Ну и где Жигалово, а где газ? Сегодня правительство региона на вопросы о газификации отвечает уклончиво: действует подпрограмма газификации на 2019-2024 годы. Из министерского ответа на запрос журналистов портала Irk.ru мы знаем, что один из ожидаемых результатов – повышение уровня газификации региона до 10,4% – всего на 0,4% больше, чем запланированный уровень 2015 года. При этом, по информации министерства, только разрабатывается технико-экономическое обоснование создания газохимического комплекса на Саяно-Иркутской опорной территории развития, которое позволит завести газ в Иркутск и Саянск. То есть, все опять осталось лишь в плоскости разговоров, а газа как не было, так и нет. Как и 100 лет назад, топим углем и дровами, хотя общеизвестно, что газификация способствует развитию инфраструктуры и улучшению качества жизни. Но иркутские власти технологии развивать не торопятся. О каком развитии области тогда вообще может идти речь?
Лес и щепки
Лесная отрасль в области предельно скандализирована. Сегодня у всех на устах главный вопрос: кто получал прибыль от огромных рубок, которые санкционировало областное правительство и которые теперь рассматриваются правоохранительными органами как незаконные? Скандал с министром Шевердой, который не воспрепятствовал рубкам в государственном заказнике «Туколонь», выводы прокуратуры о том, что здоровый лес под видом больного был продан за огромные деньги, фактически обличают: налицо преступные действия в корыстных интересах. Или мы заблуждаемся? Региональные чиновники называли такие цифры: в 2018 году в Иркутской области было заготовлено в общей сложности 25,7 млн кубометров древесины, что стало рекордным показателем в России. Красноярский край был на втором месте после нас. Однако же они не сообщали о том, о чем сообщил 25 сентября 2019 года на совещании в Красноярске первый заместитель генпрокурора РФ Александр Буксман: около половины всех незаконных рубок леса в России совершается в Иркутской области. Учитывая дело Сергея Шеверды, можно сделать вывод о том, что часть этой древесины добывали незаконно. Тогдашний министр Сергей Шеверда заявлял о том, что наблюдается рост сбора налогов с предприятий лесопромышленной сферы, и связывал это с программой губернатора, направленной на расширение объемов производства с повышением эффективности переработки древесины. То есть, фактически связывал положительную динамику с особой эффективностью исполнительной власти. Сайт КПРФ, кстати, писал следующее: «Иркутская область вошла в первую десятку рейтинга субъектов РФ по эффективности деятельности исполнительных органов власти». 25 сентября 2019 года Контрольно-счетная палата, отчитываясь на заседании о контрольной деятельности областного Заксобрания, объяснила рост налоговых отчислений иным – тем, что в регионе силами частных компаний развивается бумажное производство. «Если в 2016 году налогов от «лесной» отрасли в бюджет поступило в сумме 4,7 млрд рублей, то в 2018 году она выросла до 10,3 млрд рублей. Однако в структуре отчислений видно, что превалирующим источником роста являются предприятия по производству бумаги и бумажных изделий. Так, на этот вид деятельности из общей суммы налоговых отчислений приходится 6,8 млрд рублей. Он же занимает 59,4% от всего объёма налоговых поступлений за три года». То есть обороты наращивают частники. А региональные чиновники все больше становятся объектами скандалов. Способствует ли это развитию отрасли? Вряд ли. Кстати, по итогам совещания в Красноярске, где заместитель генпрокурора сообщил о том, что в Иркутской области дела с незаконными рубками обстоят очень плохо (и что год назад в регион выезжала комиссия, которая за неделю работы возбудила 60 уголовных дел), губернатор Сергей Левченко держал хорошую мину при плохой игре и рассказывал, как сообщает ИА «Альтаир», «о значительном снижении объемов незаконной рубки леса в Прибайкалье». Агентство напоминает: «В 2018 году в регионе установили абсолютный рекорд по снижению незаконных рубок в стране с результатом 48 процентов. Таких показателей удалось достичь благодаря нескольким факторам. Среди них – реализация на территории региона пилотного проекта по маркировке заготавливаемой древесины, систематическое проведение проверочных мероприятий». Если вспомнить, что ответственным за эти мероприятия являлся обвиняемый Сергей Шеверда, которого губернатор, фигурально выражаясь, защищал с пеной у рта, то все отчеты Сергея Георгиевича об успехах кажутся двусмысленными. Еще более двусмысленной кажется политика министерства, правительства и губернатора в свете последних событий. 24 сентября прокуратура вновь остановила рубки огромных масштабов, разрешенные правительственным чиновником – исполняющим обязанности министра лесного комплекса Романом Герасимовым, то есть человеком, который был назначен на место Шеверды. 500 тысяч кубометром леса в 16 районах области спасли от уничтожения, а прокурорами «начаты проверки исполнения лесного законодательства с целью установления виновных должностных лиц территориальных управлений министерства лесного комплекса области, предоставивших незаконные сведения о возможности рубок древесины». И какое же лицо делает правительство? Возмущенное, конечно. Как пишут СМИ, в министерстве сообщили, что мотив, указанный прокуратурой, не является основанием для отмены аукционов. Снова всплывает вопрос: в какой карман должны были пойти деньги от этих аукционов?
Туризм без границ, но с ограничениями
По сравнению с Бурятией мы всегда считались более развитым и богатым регионом. И в части туризма могли поспорить с ней, поскольку у нас есть то, чего нет там – туробъекты, которые являются устойчивыми брендами: Ольхон, Листвянка, КБЖД, Тальцы и многое другое. В Бурятии таких устойчивых объектов спроса маловато.
Но развиваться туристическая отрасль может в одном случае – если есть мощный современный транспортный узел. У нас он был. Но прогресс не стоит на месте, и теперь Бурятия, совершенно очевидно, обходит нас по одному из главных параметров – она кардинально обновляет свой аэропорт «Байкал». Новое здание аэровокзала обойдется собственнику в два миллиарда рублей. «Бурятия и Байкал – места, невероятно интересные для туристов, кроме того, заметен экономический рост, который начинается в республике», – так описал заинтересованность инвестора Роман Троценко, владелец холдинга «Новапорт».
В Иркутске в ближайшее время не будет ни нового аэропорта, ни даже нового терминала – благодаря региональному правительству. Во-первых, область потеряла федеральное финансирование на новый аэропорт, так как правительство региона не выполнило свои обязательства, пытаясь зайти в проект. Во-вторых, со строительством нового терминала попало под статью антимонопольного законодательства, пытаясь обойти конкурентные процедуры – контракт на обновление аэропорта ФАС потребовала расторгнуть.
Тем временем иркутский аэропорт не выдерживает уже и того потока пассажиров, который есть. О каком развитии туристической отрасли можно говорить? И вполне вероятно, что после запуска нового аэропорта в Бурятии потоки азиатских туристов отхлынут от иркутских берегов и переметнутся на восточный берег Байкала. «Необходимо сократить время, которое турист затратит на то, чтобы добраться до Байкала, являющегося центром международного интереса», – откомментировал строительство аэропорта Троценко. 2-3 часа полёта от Улан-Удэ до главных финансово-экономических центров Азии – разве это не привлекательно? А если учесть, что в Бурятии есть еще и Транссибирская дорога и трансмонгольская железная дорога – в Улан-Удэ они соединяются, то можно, в принципе, делать долгосрочные выводы.
За счет одних только брендов невозможно развивать туризм. Тем более, что туризм у нас развивается без особого вмешательства правительства региона, живет как будто бы по своим собственным законам – и поэтому оказался в зоне интереса природоохранной прокуратуры. Что и говорить, если правила туризма правительство Прибайкалья принимало долго и мучительно не один год. Скорее всего, отрасль ждут серьезные изменения – учитывая свежий список поручений по Байкалу, который президент дал на исполнение, в том числе властям Иркутской области и Бурятии.
Одним из ключевых моментов поручений стали оценка и ликвидация накопленного ущерба от хозяйствования на байкальских берегах (вспомним БЦБК) и оценка антропогенного воздействия на Байкальскую природную территорию. О том, что хаотический, неконтролируемый туризм негативно воздействует на Байкал, не первый год трубит прокуратура. Совет при президенте РФ по правам человека, инспектируя Иркутскую область, также не обошел своим вниманием экологические проблемы: в отчете отмечено негативное воздействие туризма на Байкальскую природную территорию при том, что правительство региона декларирует увеличение турпотока.
Более того, 25 сентября на совещании по проблемам леса Байкальский природоохранный прокурор Сергей Зенков заявил, что лесной потенциал Байкальской природной территории используется сейчас исключительно как ресурс. Налицо лишь эксплуатация природных богатств, о рачительном, хозяйском подходе речи нет. К этому можно присовокупить результаты проверки СПЧ: замечено, что Иркутская область находится на последнем месте в СФО по числу заказников, не торопится объявлять территории уникальными, в Иркутской области не решена даже проблема с границами нацпарка, который является одним из главных брендов области. Выходит, то, что может стать источником постоянной прибыли для региона, эксплуатируется бездумно, по принципу одномоментной прибыли, а там хоть трава не расти. Последствия такой политики губительны. Что мы оставим нашим детям?
Вишенка на ТОРтике
Сегодня можно сказать о том, что почти все крупные проекты, которые торжественно заявляли региональные чиновники, замерли, и будет ли у них продолжение, не ясно.
Например, ОЭЗ «Ворота Байкала», для развития которой планировали привлечь китайские капиталы.
– «Ворота Байкала» – многоцелевая программа. В ней и туризм, и наведение порядка, и вопросы экологии. Одной области решить все эти вопросы весьма сложно. Но я думаю, что через год люди будут видеть не только перспективу, а уже и реальные дела, – заявлял Сергей Левченко в 2015 году. В 2018 область решила вложиться в инфраструктуру сама. 28 апреля 2018 года состоялась церемония закладки первого камня в связи с началом строительства инженерной инфраструктуры. «Ворота Байкала» правительственные чиновники пиарили на экономических форумах как «туристско-рекреационный кластер». Большая часть инвестиций в кластер ожидалась от китайской фирмы с уставным капиталом в 30 тысяч рублей, зарегистрированной в Слюдянском районе. Но в декабре 2018 года началась ликвидация компании «Байкал Юнит Кэпитал» – и 19 марта 2019 года в открытых источниках ее статус был изменен на «ликвидирована». Напомним, что это не первый «российско-китайский» прожект: в 2016 году в области ожидали инвестиций в развитие туризма на сумму 11 млрд долларов! Компания «Чжунцзинсинь» («дочка» Фонда по инвестициям в имущество, который входит в одну из крупнейших финансовых корпораций КНР – Китайскую международную инвестиционную и трастовую корпорацию) и туроператор «Гранд Байкал» тогда подписали меморандум о сотрудничестве на создание туристического кластера мирового уровня. Реализация проекта должна была занять восемь лет. О проекте давно ничего не слышно.
То же самое касается печально знаменитых ТОРов (они же ТОСЭР) – территорий опережающего развития. Посмотрим, например, на Усолье-Сибирское – где ни о каком ТОРе не говорят, а говорят лишь о пожарах и скандалах вокруг огромной промплощадки «Усольехимпрома», загрязненной ядовитыми веществами. Эта промплощадка тоже предполагается для развития ТОРа. В мае 2017 года губернатор рапортовал об успехах в формировании этого ТОРа. А в августе (на встрече с первостроителями Шелехова) вдруг признал провал: «Я не вижу желающих прийти туда работать... Начинаем разбираться, почему». Видимо, не разобрались. Один резидент даже покинул территорию опережающего развития в Усолье-Сибирском в октябре 2017 года: компания «СБТ-Иркутск», которая хотела поставить опытно-промышленную установку по производству гранулированного чугуна, решила реализовать свой проект на территории опережающего развития в Челябинской области. Вряд ли мы преувеличим, если выскажем такое мнение: об успехах Усольского ТОРа не слышал никто.
Судьбу ТОРов сегодня разделяют и индустриальные парки, например, в Слюдянском районе. Один из таких парков включал скандально известный завод по розливу воды в Култуке, принадлежащий китайской компании. Общественники забили тревогу, что работы на площадке идут с нарушениями. К расследованию подключилась прокуратура. Работа завода была заблокирована через судебные органы. Пожалуй, этот случай наглядно объясняет, как правительство региона развивает экономику: сначала чиновники включили завод в реестр региональных инвестиционных проектов, потом пустили проект на самотек, а когда развернулся скандал, попытались «отползти огородами», мол, ничего не знаем. Документы на завод были одобрены инвестиционным советом при губернаторе. Но губернатор Левченко, похоже, сам поставил крест на деловой репутации правительства и своей собственной: он заявил, что перспектив у завода нет и что он вообще не знал, что компания принадлежит китайцам. Недаром китайцы удивились, обиделись и пообещали всем своим рассказать, что в России делать бизнес не надо. Конкретно – в Иркутской области.
Так что можно сказать: четыре года правления губернатора Сергея Левченко, по сути, не дали ничего, кроме коррупционных скандалов, перемежающихся красивыми, но не соответствующими действительности отчетами главы региона. Стагнация накрыла регион плотным одеялом, все дальше и дальше отбрасывая назад, от тех перспектив, которые могли бы быть реализованы, но так и остались на бумаге. Мы все больше и больше обретаем статус «глухой провинции», безинициативной и бесперспективной. Можно сколь угодно долго эксплуатировать тему «федералы душат народного губернатора, ему мешают работать», но факты – вещь упрямая. А согласно им Сергей Георгиевич сам не справился с управлением: потерял 23 млрд на аэропорт, не смог остановить незаконную вырубку лесов, загубил инвестиционные проекты ТОР и так далее. Регион не может больше топтаться на месте. Необходимо движение, это понимают все, кто заинтересован в развитии Иркутской области, кто не уехал, не сдался. А значит – перемены неизбежны.
