На промплощадке Ангарского электролизного химического комбината хранится примерно 35 тыс. тонн радиоактивного металлолома, образовавшегося при выводе более 25 лет назад из эксплуатации уранообогатительного производства. Этот металлолом, до сих пор лежавший под открытым небом, хотят перевезти на надежный пункт хранения радиоактивных отходов рядом с Ширяева, где за 50 лет не было ни одной аварии или утечки, и там обезвредить. Казалось бы, такая затея должна была вызвать у местных только одобрение, да и разработчики проекта на слушаниях вели себя более чем достойно, со знанием дела отвечая на все возникающие вопросы. Но обсуждение все-таки зашло в тупик, поскольку на слушаниях так и не прозвучало убедительного ответа на главный вопрос — почему объект нельзя построить на АЭХК и исключить таким образом транспортировку радиоактивных отходов через Иркутск и Ангару.
— Ни в материалах оценки воздействия на окружающую среду, ни на слушаниях нам не было представлено убедительных аргументов против продолжения переплавки и дезактивации отходов на АЭХК, непосредственно рядом с местом нахождения этих отходов, — подчеркнул участвовавший в слушаниях доктор физико-математических наук, профессор физического факультета ИГУ Сергей Коренблит. — Отходы представляют собой оборудование АЭХК, хорошо знакомое специалистам комбината, которые могут участвовать в приведении их в менее опасное состояние. Более того, АЭХК имеет десятилетний опыт переработки уже примерно 12 тыс. тонн этих отходов. Логично предположить, что АЭХК справится с этой работой и в дальнейшем.
Радиоактивная свалка
Сотрудники санкт-петербургского проектного предприятия «Атомпроект», также дочки Росатома, сразу обозначили цель строительства нового объекта — в течение пары десятков лет разгрести авгиевы конюшни АЭХК и тем самым снизить радиационный фон в городе нефтехимиков. Чуть скромнее в презентации указывалось, что центр по переработке радиоактивных отходов будет также принимать опасный металлолом с других предприятий региона. Производительность предприятия составит 2 тыс. тонн отходов в год, из них 700 тыс. будут переплавляться, остальные — перерабатываться иными способами.
— На предприятие будет привозиться металл, крашенный и некрашенный, цветной и нержавейка, — рассказал главный инженер проекта Андрей Абрамов. — Металл с замасленной поверхностью будет обезжириваться, а с сухого верхний слой будет отбиваться мелкой дробью в специальной установке. При отсутствии краски или пылевого загрязнения фрагменты будут проходить обработку горячим паром для очищения их поверхности. Далее металл, который не подлежит переплавке, после радиометрического контроля, при соответствии нормативам, будет передаваться для использования в народном хозяйстве.
Планируется, что центр будет работать 250 рабочих дней в году, в частности отделение переплавки в режиме «кампаний» — 73 дня в году в три смены, по 10-11 дней. Численность персонала составит 82 человека, из которых 51 — основной технический персонал.
Проектировщики заверили, что на предприятие не поступят неметаллические или жидкие отходы, а также отходы среднеактивной и высокоактивной категории или содержащие ядерноопасные делящиеся материалы, пожароопасные и взрывоопасные вещества. Поэтому планируемый центр можно отнести к IV категории по потенциальной радиационной опасности. Это означает, что в случае аварии радиоактивные вещества не выйдут за пределы сооружений комплекса. Сами же работы относятся ко II классу опасности, поскольку предполагают взаимодействие персонала с открытыми радиоактивными источниками.
Инженер-проектировщик Людмила Звягина, представлявшая материалы оценки воздействия объекта на окружающую среду, оценила вред от работы центра для населения как несущественный. Так, рассчитанное проектировщиками значение дозы облучения от радиоактивных отходов при работе центра на его границах в пять раз ниже допустимого значения — два микрозиверта в год против десяти. При максимально серьезной аварии, например, падении на предприятие самолета весом до пяти тонн, суммарное значение годовой эффективной дозы облучения населения на границе промплощадки не превысит шести микрозивертов, что, по словам проектировщицы, аж в 167 раз ниже допустимого.
Более всего внушает доверие то, что новое производство предполагается разместить на промплощадке действующего пункта хранения радиоактивных отходов сибирского филиала «РосРАО» рядом с деревней Ширяева, на 34-м км Александровского тракта. Это хранилище, более известное как бывший специализированный комбинат «Радон», существует в Иркутском районе более 50 лет, но при этом многие местные жители никогда о нем не слышали. Такая неосведомленность жителей соседних поселений, вероятно, объясняется тем, что на объекте, по словам директора филиала Анатолия Павлова, за все эти годы не произошло ни одной аварии или инцидента. В режимном порядке на радиоактивном хранилище журналисты и все желающие, для которых организаторы общественных слушаний провели экскурсию по закрытому предприятию, убедились лично.
Отпор от ширяевских
Однако уже после первого часа выступлений, сопровождавшихся обилием цифр и специфической терминологией, у отдельных участников слушаний стало расти недоверие к проектировщикам. И чем больше специалисты выдавали публике аргументов в пользу реализации проекта, тем больше они настраивали против себя деревенских жителей. Наконец, один из них не выдержал и нагло поинтересовался у Андрея Абрамова: «Вы сами-то откуда?»
— Я проживаю в Санкт-Петербурге, — растерянно ответил проектировщик, прерванный вопросом на полуслове.
— Ну и все, досвидос, значит, вам, — выразил общее мнение небольшой группы местных жителей мужчина. — Вы кому это рассказываете, ширяевским? Так тут местных почти никого нет. Вы приехали своей командой и уедете в свой Питер, а мы тут помрем все через пять лет.
— В 100 км от Санкт-Петербурга, в Сосновом Бору, к вашему сведению, расположено точно такое же хранилище и планируется создание пункта захоронения радиоактивных отходов, — парировал Андрей Абрамов. — А у вас отходы уже лежат в Ангарске, под боком, под открытым небом, вас это устраивает?
На это двоим «ширяевским» возразить оказалось нечего, и они покинули помещение. Тогда экзаменовать проектировщиков начал небезразличный к проблеме размещения под Иркутском радиоактивных отходов профессор-физик Сергей Коренблит. «В ОВОС указано, что в ходе изысканий взята единственная проба из одной скважины, с глубины 120 м. Если бы мне студент принес статистику на основе одного измерения, я бы его просто выгнал», — подчеркнул Сергей Коренблит.
На это проектировщик в один голос с сотрудниками ширяевского пункта хранения радиоактивных отходов заявили о том, что на их предприятии есть всего одна глубокая скважина и вода в ней не заражена, а также ряд наблюдательных скважин, которые на протяжении десяти последних лет остаются сухими, как и подземные хранилища. А значит, никакого влияния на грунтовые воды отходы не оказывают.
После такого убедительного ответа самоуверенных выступающих попытались закидать вопросами из серии «А что если?..». Как выяснилось, если во время транспортировки контейнер с отходами упадет и развалится, радиоактивный металл не распылится. Надо будет оцепить территорию и собрать его вместе с грунтом. Если во время плавления отключат электричество, то печь можно будет запитать от одного из нескольких резервных источников. Если вместо отходов АЭХК и других предприятий области центр начнет принимать и хранить отходы из других регионов, его работу смогут остановить надзорные органы.
— Почему в проекте не рассчитано воздействие от возможной аварии на село Хомутово? — поинтересовалась жительница соседнего с Иркутском поселения.
— При худшей розе ветров радиационное воздействие объекта не выйдет за промплощадку, а уж о Хомутово речи не идет, — отрезал Анатолий Павлов.
—То есть если я сижу у себя дома и вижу зарево в северо-западной стороне неба, я могу продолжать спокойно пить чай? — уточнила женщина.
— Никогда зарева там не будет. У нас железо, бетон и контейнеры тоже железные. Принимаются исчерпывающие меры, чтобы никаких аварий не было, — не оценил шутку директор сибирского филиала «РосРАО».
Наконец, участникам слушаний удалось нащупать болевую точку в расчетах проектировщиков. «Вы говорите о том, что делаете расчеты, исходя из самых жестких параметров. Но для расчетов взяли температуру воздуха +25,2° летом и –22,1° зимой с порывами ветра до 5 м/с», — указал на ошибку Сергей Коренблит. На это Людмила Звягина путано пояснила, что это усредненные и в то же время самые жесткие данные, что вообще-то взаимоисключающие понятия.
— Какого типа самолеты весом до пяти тонн вы запланировали при расчете наихудшей аварии? — продолжил тему местный священник, в прошлом инженер-конструктор самолетов. И получив ответ «Cessna», с довольной улыбкой заметил, что у нас такие не летают. Этот недочет проектировщица попыталась прикрыть заявлением о том, что воздушное пространство над такими объектами в любом случае закрыто для всех авиакомпаний.
Вопрос повис в воздухе
Главный вопрос общественных слушаний в разных формулировках звучал несколько раз, но ответа на него так и не последовало. Пояснить, почему центр по переработке радиоактивных отходов АЭХК нельзя разместить на площадке остановленного комбината, чтобы не везти контейнеры с радиоактивным металлом из Ангарска в Иркутск, через Иннокентьевский мост через Ангару и снова на север, в Иркутский район, проектировщики не смогли. Точнее, сотрудники «РосРАО» сослались на то, что квалифицированного персонала в области обращения с радиоактивными отходами у АЭХК нет, как и специализированных пунктов хранения, автотранспорта и лабораторий.
Однако такое объяснение никто всерьез не воспринял, поскольку, по словам самих же авторов проекта, на АЭХК действует экспериментальная печь. А как выяснилось позже, в ходе экскурсии, предприятие за десять лет самостоятельно переработало примерно 12 тысяч тонн своих отходов, то есть треть от того, что планируется кондиционировать в новом центре в Ширяева.
— Хоть убейте, непонятно, почему не сделать эту переплавку там же, — сокрушался Сергей Коренблит. — В этом случае не надо будет никуда возить радиоактивные отходы, а после окончания переработки отходов АЭХК можно и дальше использовать это оборудование. Там уже даже есть экспериментальная печь. Проще перевести туда из Ширяева специалистов, чем строить здесь этот объект.
— Логика в том, чтобы перевозить производство из 200-тысячного Ангарска в другое место есть только в том случае, если это производство опасно, — сделал общий вывод эксперт объединения «Беллона» Андрей Ожаровский.
Когда выяснилось, что сотрудников АЭХК на общественных слушаниях нет, обсуждение окончательно зашло в тупик. Новый поворот слушаниям решила задать представитель министерства природных ресурсов и экологии Иркутской области. Заместитель начальника отдела государственной экологической экспертизы и разрешительной деятельности министерства Ольга Кириллова встала и фактически объявила слушания незаконными. По ее словам, для прохождения проектом государственной экологической экспертизы такие слушания должны быть проведены на уровне района.
— По закону о госэкспертизе в перечне представленных документов должен быть протокол слушаний, организованных органами местного самоуправления городского или районного поселения, — подчеркнула Ольга Кириллова. — В данном случае деревня Ширяева входит в структуру Иркутского района, поэтому протокол общественных слушаний, представленный из Ширяева, будет нелегитимным, и документы на экспертизу никто не возьмет.
Это замечание, как и все остальные, авторы проекта пообещали внести в протокол общественных слушаний. Да и большого значения оно уже не имело. Участники слушаний единогласно выступили против строительства центра по переработке радиоактивных отходов в Ширяевском муниципальном образовании и потребовали от проектировщиков рассмотреть возможность размещения объекта на площадке АЭХК. Кроме того, присутствующие призвали организаторов в дальнейшем более широко информировать жителей о подобных мероприятиях и проводить их в нерабочее время, чтобы в них могло принять участие больше людей.
Причины такого итога профессиональных и внятных слушаний экологи видят не в пустой радиофобии, в которой выступающие то и дело пытались уличить жителей, а в недостаточной проработке самого проекта. «Представленный общественности проект, материалы ОВОС и ответы разработчиков на вопросы слишком размыты, — подчеркнул сопредседатель «Байкальской экологической волны» Максим Воронцов. — У нас нет вопросов к действующему пункту хранения радиоактивных отходов «РосРАО» в Ширяевском МО, где предлагается разместить новое предприятие. На первый взгляд пункт хранения работает хорошо. Но планирующийся на его промплощадке объект вызывает много вопросов, которые не были до конца прояснены в ходе общественных слушаний».
К удивлению экологов, в представленной документации, например, указывалось, что технологию переработки отходов предстоит разработать. Теоретически в этом ничего страшного нет, поскольку проектирование оборудования запланировано на следующей стадии, но возникает вопрос, как производились расчеты воздействия несуществующего оборудования на окружающую среду.
Впрочем, сомнения могут быть развеяны. Слушания эти не последние. И хочется надеяться, что ответы на поставленные вопросы получат не только жители Ширяева, но и всей Иркутской области.
