Конечно, он находится в областной собственности, но его состояние вызывает тревогу, особенно учитывая частую смену директоров и нескончаемую череду экспертиз, которые пока ни к чему не приводят. Пётр Трескин – директор ОГКУ «Центр социальных и информационных услуг для молодёжи». Именно так официально называется то учреждение, которое размещается в историческом памятнике – доме купчихи Колыгиной, а проще – в Доме офицеров. Он рассказал, чем сегодня занимаются в Доме офицеров, почему этому зданию нужна реконструкция и когда наконец к ней приступят.
И трудоустроят, и воспитают
Петр Трескин по образованию регионовед, работал в администрации города директором муниципального казенного учреждения, был членом Общественной палаты Иркутской области. С февраля 2018 года является директором ОГКУ «Центр социальных и информационных услуг для молодёжи». 
Кроме того, в Доме офицеров по-прежнему занимаются патриотическим воспитанием подрастающего поколения. Каждый активный молодой человек может прийти сюда и заявить о своей идее, проекте. Так, например, здесь проходят репетиции общественного движения «Вальс Победы», организуются регулярные встречи школьников с Героями России в рамках реализации всероссийского проекта «Диалоги с героями». Недавно в гостях был Евгений Сергеевич Черняев, Герой России, командир глубоководного аппарата «Мир». Такие встречи организуют специалисты отдела патриотического воспитания Центра. Продолжает свою работу и Музей боевой славы – как часть «Центра социальных и информационных услуг для молодёжи».
– У нас порядка 9000 посетителей в год. И это достаточно внушительная цифра для такого маленького музея, – говорит Трескин.
В этом году вокруг здания была установлена защитная сетка. Установили ее в целях профилактики, чтобы фрагменты фасада не упали на головы прохожим – как это было, к примеру, возле старинного здания аптеки № 1. Кроме того, сетка защищает фасад здания от атмосферных воздействий.
Ограниченно годное здание
– Очевидно, что Дом офицеров очень востребован. Почему же его до сих пор не реконструировали? Что на сегодня предпринято для сохранения памятника?
– К 2013 году завершили исследования, которые нужны для того, чтобы сформировать проектно-сметную документацию. В 2014 году прошла самая первая экспертиза. Но тогда проект ПСД предполагал лишь реставрацию в основном того, что снаружи – фасада.
– Но ведь и тому, что внутри здания, тоже требуется реставрация?
– Тому, что внутри здания, просто требуется косметический ремонт. Однако даже к такому ремонту необходимо будет привлечь специалистов в области реставрации, это обязательно. А небольшие участки разрушений внутри, которые вы можете видеть – это лишь результаты исследований перекрытий ещё с 2013 года.
Вообще, первую ошибку допустили в самом начале – не обратили внимания на крышу. В 2011 году, когда только начались работы, надо было в первую очередь заняться крышей. Отсюда, как мне кажется, пошли все последующие сложности.
– Но здание безопасно?
– Обо всем здании можно сказать, что оно в ограниченно годном состоянии, это значит, что часть здания абсолютно безопасна, часть должна быть закрыта для посетителей и сотрудников. Закрытой частью у нас является самый большой зал со сценой.
– Почему так долго нет реконструкции?
– По моему мнению, все дело в том, что со сменой региональных властей менялось и отношение к зданию. Так, например, иркутяне помнят, как в 2015 году Дом офицеров хотели законсервировать «до лучших времён». То есть фактически в 2014-2015 годы здание «вели» к закрытию и, скорее всего, к последующей продаже, потому что в те годы к ПСД даже не прикасались, это видно. К слову, со сменой властей менялись и директора учреждения. С 2011 года по 2013-й зданием заведовала Анна Юткелите, она же вернулась на этот пост в 2016 году, в 2018-м я стал директором. Надо сказать, что лишь она системно занималась зданием, благодаря ей был разработан первоначальный проект реставрации. После нее – после 2013 года – похоже, реконструкцией не особо занимались (судя по документам). Доработка проектно-сметной документации возобновилась лишь в 2017 году.
– То есть, в 2017 году в документацию были внесены необходимые изменения?
– Верно. До меня, в 2017 году, документация уже подвергалась первой доработке. Конкурс выиграла фирма из Саратова, которая называется «Наследие». И эта фирма (конечно, по мнению саратовских специалистов) применила к нашему зданию максимально возможные технологические решения для того, чтобы учесть современные требования по сейсмике. Им казалось, что этого достаточно, и они это выдали за готовый результат работы. На тот момент я ещё не знал, что документация не пройдет экспертизу.
Я поставил своей задачей зайти с доработанной документацией в экспертизу. Но когда стал директором, средств на экспертизу не было. А деньги нужны были немалые, больше миллиона рублей. Поэтому первое, что я сделал – это при поддержке коллег из министерства по молодежной политике добился внесения изменений в бюджет, и уже в июне 2018 года у меня были деньги.
Однако, прежде чем заходить на строительную экспертизу, необходимо было пройти еще историко-культурную. Задача историко-культурной экспертизы состоит в том, чтобы установить, не повлияют ли негативно те работы, которые указаны в ПСД, на состояние предметов охраны. То есть нужно выяснить, насколько в проектной документации учтено, что это памятник.
– И тут уже действует закон о памятниках?
– Именно. И мы успешно прошли историко-культурную экспертизу. Экспертиза была сделана всего за месяц, потому что я нашёл того, кто делал первую такую экспертизу в 2013 году – специалиста из Красноярска. Этот эксперт был знаком с объектом. Поэтому и получилось сделать всё за месяц.
Новая экспертиза: экологическая
Но и этого оказалось мало, поскольку в 2013 году одним из основных замечаний первой строительной экспертизы было то, что зданию требуется замена перекрытий с деревянных на железобетонные. В итоге проект стал предусматривать не только реставрацию, но и реконструкцию.
– Что считается реконструкцией?
– Реконструкцией по Градостроительному кодексу считаются такие работы, которые затрагивают конструктив. Конструктив – это стены, перекрытия и фундамент. Итак, историко-культурную сделали, но, поскольку мы начали затрагивать конструктив, то есть несущие конструкции, мы стали попадать под действие другого закона – уже не о памятниках, а Градостроительного кодекса. И оказалось, что реконструкция приравнивается к новому строительству и в связи с этим нужно проходить экологическую экспертизу.
Но прежде чем проходить экологическую экспертизу, необходимо обеспечить, чтобы в документации появилась часть «Оценка воздействия на окружающую среду» – эту оценку готовит специализированная организация. Мы провели такую оценку. Потом отчёт об этой оценке должен пройти общественные слушания, причём общественные слушания при управлении экологии в городе Иркутске. Мы прошли эти общественные слушания и подали документы в строительную экспертизу.
Мы были готовы и к экологической экспертизе, но тут нам по государственной экспертизе приходит ответ: недостаточно вы поработали с конструктивом, не выполняете всех требований.
Сейсмоизоляция: все упадет, Дом офицеров останется
– Что это значит? Что не доработали?
– Дело в том, что высота здания не вяжется с современными стандартами. Стандарт говорит, что не может быть 16-метрового здания на фундаменте, который замешан на известковом растворе. Специалистам виднее, конечно. И сейчас необходимо разработать СТУ – специальные технические условия по сейсмике, которые должны описать индивидуальные правила и соответствующие рекомендации по проектированию для нашего здания. По оценкам независимых экспертов, эти СТУ обяжут нас внедрить в фундаменты резинометаллические опоры. Этот процесс ещё называют системой сейсмоизоляции здания.
Почему его ставят на резинометаллические опоры? Для того чтобы оно стало в принципе независимым от стихийных бедствий. То есть, например, будет землетрясение в 9 баллов, всё упадёт, а это здание будет стоять.
– Но ведь это же хорошо. Здание будет крепко держаться.
– Да, но это повлечёт за собой серьёзные изменения в проекте – в том самом ПСД. И, заметьте, время-то идёт! Если в 2013 году проводились исследования, то часть из них устарела уже в этом, 2019 году.
– Каким образом вы намерены решать проблему?
– В этом году надо получить СТУ. В начале 2020 года будет аукцион на доработку документации в связи с полученными СТУ и актуализацией отдельных исследований.
Таким образом, к июню 2020 года, если всё пойдёт хорошо, мы получим документацию, полностью доработанную, готовую к экспертизе. Где-то в июне-июле, по плану, зайдем на экспертизу, и к августу всё будет готово.
То есть, моя задача на следующий год – до 1 сентября (как правило, до 1 сентября принимаются предложения о формировании бюджета на будущий финансовый год) успеть пройти экспертизу, до этого переработать документацию, а до переработки документации получить СТУ.
Вообще, если бы не требования к устойчивости здания, мы бы реставрацию провели за полгода-год максимум. Ходят слухи, что фундамент здания стоит на специальных шарнирах и эти шарниры сглаживают любую сейсмику. Но подтверждения этому нет. Это всего лишь слухи.
– Значит, в итоге предположительная дата реконструкции – 2021 год?
– Да. Мы сделаем всё для этого. Главный наш враг теперь – это время. Надо успевать. Это большая ответственность перед иркутянами.
Фото автора.
