Несколько лет назад ИЗК выиграл очень большой грант на разработку новых методов исследований, которые будут интересны не только геологам, но и химикам, и археологам (например, благодаря одному из разработанных методов можно провести реконструкцию хозяйственной деятельности древних поселений, расположенных на территории Иркутской области).
Большой проект – изучение вещественных составов глубинных оболочек Земли.
– Когда-то Сибирь была очень активна, – говорит председатель совета научной молодежи Иркутского филиала СО РАН Анна Дымшиц. – Здесь даже извергались вулканы и кимберлитовые трубки – те самые, где сейчас добываются алмазы. Вот только в одних кимберлитовых трубках алмазов нет, и таких трубок большинство, а в других – есть. Проект направлен на изучение процессов глубинного магматизма, при которых могут зарождаться алмазы.
О проекте изучения Арктики рассказал заведующий лабораторией комплексной геофизики ИЗК СО РАН Игорь Буддо. Он сообщил, что в российской Арктике есть гигантские запасы углеводородов – около семи миллиардов тонн нефти и более 50 триллионов кубометров газа. Вот только заняться разработкой арктических месторождений мешает множество факторов. Среди них – погодные условия, отсутствие инфраструктуры, вечная мерзлота и практическая невозможность обычной разведки. Ученые использовали на одном плато на Ямале электроразведочные работы, но поняли, что перед тем, как уточнять месторождения углеводородов, нужно разработать и защитить новые методики исследования конкретно для Арктики – с учетом хрупкости ее экосистемы. Одновременно с разработкой методик изучения Арктики иркутские ученые вместе с коллегами из Тюмени, Москвы, Питера изучают деградацию мерзлоты, миграцию газа и бугры пучения.
– На Ямале есть так называемая Ямальская воронка – округлое углубление на земной поверхности диаметром 20 м и глубиной более 50 м, – говорит Игорь Буддо. – Мы считаем, что это был бугор пучения мерзлоты, который взорвался в результате миграции газа. И вот мы хотим оценить вероятность взрывов бугров пучения, которых на Ямале и вообще в Арктике огромное количество. При добыче углеводородов эти бугры могут стать крайне опасными.
Еще один проект иркутских ученых направлен на изучение процессов оползней, обвалов, селей и паводков, что актуально для нашего региона. В частности, проводится измерение ущерба берегам при повышении уровня Байкала и изучение селевых процессов вблизи карт-накопителей БЦБК. В 1970-х годах там прошел очень крупный сель, который заполнил одну из карт-накопителей. В ней тогда не было отходов, и Байкал не пострадал. Сейчас та карта полна шлам-лигнина, и нужно знать, чем грозит повторение схода большого селя.
В рамках проекта «Чистый уголь – зеленый Кузбасс» иркутские ученые работают с научно-образовательным центром «Кузбасс». Им уже удалось разработать безотходную технологию переработки лежалых хвостов углеобогатительных фабрик. Об этом рассказал младший научный сотрудник Института земной коры Евгений Прокопьев. Технология называется рециклинг, или повторное обогащение.
– Не нужно думать, что весь уголь, добываемый на угольных месторождениях, сразу грузится в вагоны и едет в металлургию или на отопление. На Кузбассе уголь перед отправкой обогащается, и часть добытой породы уходит в отходы. За десятилетия работы у горно-обогатительных фабрик Кузбасса накопились горы отходов, так называемые хвосты, состоящие из шлама. Мы нашли технологию, которая позволяет выделить из отходов еще уголь, а остатки после обезшламливания и обеззараживания можно пускать на изготовление стройматериалов.
Материал из шламохранилищ размывается в специальных барабанах – троммелях, далее происходит его гравитационное и магнитное обогащение. В результате получается угольный и железный концентрат. Из тонны шлама можно получить примерно 150–200 килограммов угольного концентрата. Первичное тестирование по обогащению и промышленные испытания проведены, предстоит разработать технологический регламент переработки и спроектировать обогатительную установку порядка 20–30 тонн в час. Разработками заинтересовались в «Черемховугле» – хоть там и нет такого обогащения и таких хвостов отходов, как в Кузбассе, но установка им нужна. Кстати, иркутские ученые на свои разработки получили патент.
Кстати
Иркутским геологам, пользуясь случаем, задали вопрос, который волнует всех: могли ли землетрясения в Турции, Сирии, Афганистане или Пакистане – крупные, разрушительные – повлиять на движение плит в Байкальской рифтовой зоне и ждать ли нам после этого крупного землетрясения?
– Землетрясения – это нормально, – сказала ученый секретарь Института земной коры Сибирского отделения РАН Анна Добрынина. – Они происходят в результате движения тектонических плит. В день на Земле происходит несколько тысяч землетрясений. И среди них есть сильные, однако в большинстве своем они происходят в акваториях. И мы не видим их разрушительную деятельность. Ежегодно несколько крупных землетрясений случается на суше. Говорить о том, что их количество в этом году чрезмерно или выросло, нельзя, ведь год только начался. И о том, что турецкое или афганское землетрясение что-то сдвинет у нас и на Байкале будет сильно трясти, тоже нельзя говорить. На землетрясения в Байкальской рифтовой зоне могут повлиять только аналогичные события поблизости – в Монголии, например. Мы, конечно, ждем землетрясения – и они у нас тоже бывают ежедневно, но это для того, чтобы собрать как можно больше данных, узнать больше об этих событиях и научиться наконец их прогнозировать.
