Впервые жизнь столкнула меня с Валерием Алексеевичем в далеком 1997 году, когда он вместе с другими членами профсоюза бился за права работников Усть-Илимского ЛПК. Времена тогда были тяжелые, лесопромышленный комплекс целый год стоял, социальный градус был накален до предела. Сегодня, без преувеличения можно сказать, что усть-илимские профсоюзы во главе со своим несговорчивым лидером вошли в иркутскую историю приватизации как яркий пример организации рабочего движения за свои права. Пример, перевернувший все устоявшиеся представления о профсоюзах, как карманных организациях, неспособных защитить интересы трудящихся. Пример, который и сегодня убеждает нас в том, что гражданское самосознание начинается с чувства собственного достоинства и лидера, у которого слова не расходятся с делом. Лидера, который не только призывает к совести, но по совести и живет. Рядом с таким человеком и таким лидером стыдно лгать, позорно быть трусом, невозможно оставаться равнодушным к чужой беде.
Есть чиновники, которые обвиняют его в горячности, излишней эмоциональной вовлеченности в тему, когда он, отстаивая чьи-то, попранные в очередной раз права, призывает их не закрываться от людей бумагами, не подходить к проблеме формально, а решать ее по справедливости, по-человечески. Несомненно, таким чиновникам он сильно портит жизнь, но вот этой своей самоотверженной вовлеченностью он облегчает жизнь многим простым людям, которые приходят к нему за помощью, сохранив последнюю, самую робкую надежду на торжество справедливости. Именно эта самая горячечная вовлеченность в чужую беду помогла Валерию Алексеевичу много лет назад, когда он, будучи депутатом Законодательного собрания Иркутской области, провел через иркутский парламент закон о квотировании рабочих мест для инвалидов. Не хотели иркутские депутаты поддерживать коллегу и принимать тот закон, не ложилась им, как работодателям на душу идея обязательного трудоустройства инвалидов. «Вижу, не хотят они этот законопроект принимать, – вспоминает Валерий Лукин. – И тут мной такое отчаяние овладело. Но когда мной овладевает отчаяние, я всегда себе говорю, что сдаваться нельзя, потому что никто кроме меня это не сделает». И Валерий Лукин пошел на беспрецедентный шаг, он обратился к коллегам, не как к депутатам, а как к людям, призвав их к человечности: «Что же, неужели, вам необходимо стать инвалидами, чтобы понять, как это важно для таких людей иметь возможность трудиться, чувствовать себя не отверженными, а нужными обществу?». И это сработало. Закон был принят с перевесом в два голоса, впервые за всю историю иркутского парламентаризма под аплодисменты.
Так вот у него по жизни сложилось, всегда защищать слабых. Но, нет, слабых не духом, а, наоборот, духом сильных, но тех, кто ущемлен социально или физически ограничен в своих возможностях. Валерий Лукин всегда говорит, что помочь он сможет человеку только тогда, когда тот сам готов бороться, когда дух его и воля не сломлены, тогда есть шанс победить вместе. Уполномоченный убежден, что человеческое достоинство – это то, что должно у человека оставаться при любых обстоятельствах, даже самых тяжелых, как самое ценное его богатство.
У Валерия Лукина много заслуг перед иркутскими современниками, но он в них никогда не сознается и, уверена, не позволит сделать это мне на этих страницах. Поэтому я буду задавать ему вопросы даже не как уполномоченному по правам человека, а как человеку с высоким гражданским мужеством, боровшемся за права и свободы даже в те времена, когда об этом практически никто не задумывался.
– Валерий Алексеевич, вы говорите, что для того, чтобы стать гражданином, необходимо перестать быть рабом. Но ведь потребность в гражданских свободах возникает на определенном уровне развития общества? Разве он у нас есть?
– Я не считаю необходимым отождествлять решение нравственных проблем с созданием необходимых материальных условий. Более того, убежден, что нравственность – это категория, от уровня благосостояния не зависящая. История учит нас, что движущей силой для человека при великих свершениях всегда была идея. Но сегодня, почему-то все убеждены, что такой идеей являются деньги. Думать так – стратегическая ошибка. Одержимость материальными ценностями привела к очевидному расслоению по социальным и имущественным признакам, а это серьезная угроза безопасности. Гарантировать гражданские свободы в таких условиях крайне тяжело. Ценность труда утратила смысл, да у нас низкая производительность труда, но ведь и оценка труда низкая.
– Перестать быть рабом? Рабом от чего? Мы рабы чего?
– Рабы чужих мыслей, чужой точки зрения. Перестать быть рабом – это в первую очередь думать, иметь свое собственное мнение и не просто его иметь, но и быть готовым его отстаивать, даже если ты в меньшинстве. На встречах с людьми меня часто спрашивают, когда мы жить начнем лучше? И я всегда отвечаю, когда научитесь выбирать власть. Ведь выборы требуют высокой степени гражданского самосознания. Общество живет по законам, которое само для себя и определяет. Избиратель должен отдавать себе отчет в том, что депутаты призваны творить законы. Депутат не должен выбираться по принципу, когда во время предвыборной кампании он решил какие-то частные бытовые вопросы избирателей, и они его за это и выбрали. Законотворчество – деятельность стратегическая, кропотливая и временами очень занудная. Законы пишутся на долгие годы. Их пишут юристы, но задача депутатского корпуса сделать эти законы применимыми к жизни, связать их с реальной практикой, чтобы они работали. А вопросы правоприменения принятых законов стоят очень остро. Депутат должен быть человеком с высокой степенью компетентности, потому что парламент не может и не должен быть утилитарным механизмом для голосования. Выбор – это ответственность, именно с него начинается гражданин. И нельзя надеяться на то, что кто-то за тебя решит все проблемы.
– И как у нас обстоит дело с гражданским самосознанием?
– Несмотря на то, что в своей работе я чаще сталкиваюсь с тем, что люди пытаются отстоять свое право на жилье, на труд, на достойную пенсию, и за политические права и свободы борются единицы, совершенно очевидно, что гражданское самосознание у людей растет. Рост этот неоднороден, и его можно наблюдать не во всех социальных слоях. Но процессы изменения в сознании людей, пусть и медленно, но происходят. Если раньше мы жили с мыслью, что человек винтик и от него ничего не зависит, государство брало на себя практически все социальные обязательства, то в сегодняшней реальности ничего не решать в своей жизни не получится. В обществе ощущается понимание того, что человек может влиять на принятие управленческих решений, если он не один, а интегрирован в группу единомышленников. Мы видим через СМИ, что активные люди заявляют о своей позиции, и власти к этим вызовам общества прислушиваются. В своей деятельности я тоже очень часто обращаюсь за помощью к СМИ и могу сказать, что это вполне действенный инструмент и не стоит его недооценивать. Любой чиновник всегда боится публичности. У меня ведь, по существу никаких властных то полномочий и нет. Я могу действовать только силой убеждения. Кроме того, знаю законы и приемы чиновников, которые очень хорошо научились прятаться от людей за изощренными отписками. Мне ведь приходится бороться с бюрократией. Когда люди приходят ко мне, они приносят ответы из различных инстанций, где им отказали, ведь я могу помочь только тогда, когда человек прошел все инстанции, везде обращался и получил отказ, но при этом он уверен, что прав. Анализируя эти ответы, я вижу, что если с человеком поступили не по справедливости, но если есть хоть один шанс помочь, я всегда это делаю.
– Поступили несправедливо или не по закону, в жизни эти понятия не всегда идентичны?
– Да, у нас есть несправедливые законы, и я пытаюсь убедить чиновников поступить по справедливости, иногда это удается.
– Что, убеждаете пойти против закона?
– Нет, не так. У нас ведь большинство законов имеет двоякое толкование. Их можно толковать и применять так, как выгодно в данной ситуации, поэтому я всегда при законотворческой деятельности обращаю внимание на то, чтобы законы принимались четкие, прямого действия, а не с множеством подзаконных актов, которые чиновники пишут под себя, а парламент не имеет права их контролировать. Зачастую этими подзаконными актами искажается суть принимаемых законов. За этим процессом должна следить антикоррупционная экспертиза, но за всем разве уследишь. Невозможно всегда и за всем надзирать, это уже не демократия. Потому так важно, чтобы лоббизм осуществлялся в интересах общества, а не одного частного лица, чтобы авторы законов при их написании исходили из нравственных критериев. Может быть, это для кого-то может показаться наивным, но если этими понятиями пренебрегать, общество неизменно обрекает себя на катастрофу. Ведь чиновники и депутаты не в безвоздушном пространстве живут, принимая законы и решения, они строят не только свое будущее, но и будущее среды, в которой они существуют. При нарушении нравственных законов среда становится агрессивной, а общество теряет стабильность. Рассуждая так, понимаешь, что нравственный подход, отнюдь не наивность, а дальновидность. И его нельзя сбрасывать со счетов. В этом смысле совесть из категории абстрактной сразу переходит в категорию осязаемую и становится синонимом инстинкта самосохранения. Однако совесть должна быть у каждого, а не только у власть предержащих.
– Для того чтобы отстаивать свои права, необходимо их знать. Как вы оцениваете уровень юридической грамотности населения?
– Знать нужно не только права, но и обязанности. Тут перекосов быть не должно. Правовая грамотность находится на очень низком уровне, и дело даже не столько в правовой просвещенности, сколько в правовой культуре, которую необходимо воспитывать с детского сада. Ведь зачастую, у нас не просто не знают, знать не хотят. Правовой нигилизм – страшный враг демократии и цивилизованного развития. Поэтому нам нужна региональная программа правового просвещения граждан. Мне могут возразить, что у нас уже существует закон о бесплатной юридической помощи, но бесплатная юридическая помощь оказывается узкому кругу лиц и человек обращается за ней по факту возникновения проблемы. Поэтому проблему правого нигилизма в принципе он не решает.
– А власти разве нужны просвещенные в правовом смысле граждане, ведь от этого возникает много проблем?
– Грамотной, умной власти это только выгодно. Когда гражданин знает свои права, он берет ответственность за свою жизнь на себя, а не кивает по любому поводу наверх, уповая, что кто-то там наверху все за него сделает. Если гражданин знает законы, он их соблюдает, потому что понимает степень ответственности, если вдруг их нарушит. Группа граждан, соблюдающая законы требует их выполнения от всех членов общества. Все это в совокупности порождает демократический порядок. А демократия такая вещь, которая при принятии управленческих решений требует учета мнения меньшинства. Таким образом, власть страхуется от ошибок и принятия волюнтаристских решений.
