Скорей всего Ирина Алашкевич не ведала, что творила, но слово не воробей, теперь ей с этим жить. Но, похоже, она, как обычно, даже ничего и не поняла, точно так же, как ничего не поняла, когда в очередной раз выдала перлы в Фейсбуке про конкурс журналистского мастерства «Журналист года Иркутской области», беззастенчиво сообщив, что его победителей определяют сами участники. Вот сидят в комиссии главные редакторы и сами голосуют за своих журналистов. До такого никто никогда не мог додуматься за все время существования этого конкурса. Однако пресс-секретарь губернатора даже не поняла, что это, вообще-то, плевок не только в иркутскую журналистику, но и в читателей, для которых, собственно, эта журналистика и существует.
Но это, так сказать, лирические отступления от главной темы, коей является ненависть народа к его слуге, избранному в черном сентябре 2015 года, Сергею Левченко. Ирина Алашкевич здесь упомянута лишь потому, что журналистика и губернатор очень тесно друг с другом связаны, и не только потому, что при посредничестве журналистов люди узнают о деятельности или бездеятельности губернатора, но и потому, что журналистика – это часть политической инфраструктуры, без которой люди лишены возможности отстаивать свои права в борьбе с коррупционерами и чиновниками. Поэтому задача власти эту инфраструктуру поддерживать, она должна обязательно быть, иначе наступает безвластие. В качестве доказательства приведу всего один свежий пример. Нам в редакцию на днях поступил звонок из Усолья-Сибирского. Местные активисты просили нас приехать и разобраться с безобразиями в Усольском кадетском корпусе, который по факту уже давно превратился в колонию для трудных подростков, но почему-то до сих пор носит статус учреждения, в котором готовят будущих офицеров. Проблема эта замалчивается всеми ведомствами, начиная от регионального министерства образования и заканчивая силовыми органами. Родители кадетов и воспитатели не знают, что с этим делать. В этой ситуации остается только один выход – обращение в газету, то есть если проблеме не придать публичность, шансов на ее решение практически нет. Вот это и называется инфраструктурой, если ее не будет, то люди лишатся последней надежды. А может ли общество существовать без надежды?
В нашу газету часто обращаются люди за подобной помощью, потому что, без преувеличения, кроме нас, в этом городе грамотные журналистские расследования мало кто может сделать. Но, к сожалению, по большей части мы уже не можем им помочь, потому что у нас на это уже нет ресурсов, потому что такая настоящая журналистика и такая инфраструктура красному губернатору Сергею Левченко, который величает себя защитником угнетенных, не нужны. Но это совсем не означает, что они не нужны людям. В связи с этим возникает вопрос: почему такие, как Левченко и Алашкевич, решают за жителей Иркутской области?
Теперь о самом Левченко, вернее о ненависти народа к нему. Мне бы не хотелось использовать столь сильное слово, которым называется очень яркая и затратная по энергетике эмоция, но выбор в данном случае сделан за меня. Повторюсь, это не я, а Ирина Алашкевич сказала, но если быть точной, то люди Левченко не ненавидят, а просто не уважают. И главная причина этого в том, что Левченко, несмотря на то, что он выбран, является губернатором формальным. Что это значит?
Это значит, что свои обязанности он исполняет формально. Он не вникает в проблемы людей, не ездит в территории, на жалобы, поступающие от народа, он реагирует ответными обвинениями и поисками виноватых. Он глух и нем к бедам народа, его нуждам и страданиям. И даже трудно сказать, чем это в большей степени продиктовано, цинизмом или некомпетентностью. А может, и тем, и другим. У меня до сих пор не идет из головы ситуация с отопительным сезоном в Мамско-Чуйском районе, когда мэр вынужден был на свой страх и риск ввести режим чрезвычайной ситуации, чтобы котельная не осталась без угля и люди не замерзли. Мэру нужны были деньги из областного бюджета на покупку угля. Тот, кто хотя бы по-дилетантски знаком с законодательством, знает, что если бы поселок замерз, мэру грозила бы уголовная статья. Единственным выходом для него было введение этого режима. И что мы видим? В ответ на это региональные чиновники обвинили мэра в плохой подготовке к отопительному сезону, а жителей района и того чище - в неплатежах за коммунальные услуги. Пресс-служба правительства тогда с гневом обрушилась на «районных депутатов, учителей, врачей, милиционеров», которые, бессовестные, не платят за тепло по 19 месяцев и вот накопили долги перед котельной в размере 48 млн рублей. А администрация Мамско-Чуйского района, такая-растакая, всячески этому потворствует и еще набралась наглости просить деньги из областного бюджета. Простая мысль о том, что у бессовестных «районных депутатов, учителей, врачей, милиционеров» на забытом Богом Севере просто денег на коммунальные услуги нет, команде красного губернатора Левченко даже и в голову не пришла. А ведь стоило бы задуматься, что это ведь не какие-то там асоциальные элементы не платят, а учителя, врачи, полицейские. Иными словами, бюджетники. И что такого плохого сделала администрация района, когда целевую субсидию, предназначенную на приобретение топлива, истратила на зарплату работникам котельной и налоги? Ведь если бы работники котельной умерли с голоду, то кто бы уголь в нее грузил? А если бы котельная не оплатила налоги, у нее бы арестовали счет, и люди в поселке все равно бы замерзли.
Разбираться во всем этом чиновники, поставленные Левченко на руководящие должности, не хотят. Во всех кризисных ситуациях они действуют по обкатанной схеме: найти виноватого и выставить его крайним. Как правило, этим крайним всегда остаются мэры территорий, которых по любому поводу пугают уголовными преследованиями и прокуратурой. Замордованный региональными властями из-за срыва программы переселения из аварийного жилья мэр Братска Сергей Серебренников давно уже стал классическим подтверждением циничного подхода губернатора к этой проблеме. Подход этот заключается в том, что губернатор ни за что не отвечает, а только спрашивает. Но такая простая мысль, что в Братске живут люди, которые являются жителями Иркутской области, и, следовательно, губернатор за них ответственен, Левченко в голову почему-то не приходит.
Отдельная тема – региональный бюджет. Создается такое впечатление, что Левченко раздает муниципалитетам, в которых, кстати, живут налогоплательщики Иркутской области, деньги из своего кармана. Иначе как понимать вот эти его слова, которые он изрек на 4-м Съезде какой-то там Ассоциации «Товарищ»: «Необходимо устранить ситуацию «слоеного пирога», когда губернатор-коммунист выделяет средства из областного бюджета, а единороссы тратят эти средства и рассказывают о заслугах собственной партии». Я понимаю их вполне однозначно: губернатор-коммунист выделяет средства, а единороссы тратят. Откуда выделяет? На что единороссы тратят? Свои личные выделяет? Единороссы на себя тратят? Ирина Алашкевич, просьба к вам, объясните нам, журналистам, и народу эти странные инсинуации. В противном случае наша ненависть к губернатору будет только крепчать.
Последнее время нам часто звонят в редакцию люди, которые голосовали за Левченко и выбрали его своим губернатором. Эти люди разных возрастов и разного социального положения, но всех их объединяет одно – горькое разочарование. Они жалеют о содеянном и говорят, что предшественник был с лицом куда более человечным. Они недоумевают, почему так, ведь предыдущий губернатор не был коммунистом, а был олигархом, но почему-то он больше думал о народе, чем нынешний. Может быть, потому, что дело не в партиях, а в личности.
